Неудачный и запоздавший пасхальный фильм-утренник
Тридцатилетний оболтус (Марсден), только что выгнанный из дома потерявшими терпение родственниками, сбивает на дороге говорящего кролика (в оригинале — голос Расселла Брэнда), который только что сбежал с острова Пасхи, потому что не хочет занять положенное ему по рождению место пасхального кролика, а хочет стать барабанщиком.
Создателям выходящего у нас с полным презрением к календарю (дорого, так сказать, яичко ко Христову дню) пасхального аттракциона помимо чисто ремесленного мастерства в совмещении живых и рисованных персонажей не откажешь и в изрядной концептуальной смелости. Взять еще более слюнявую, чем рождественская, и куда менее проработанную праздничную мифологию — и, не прекращая сюсюкать, попытаться впихнуть туда героя и проблематику из проходного фильма друзей Джадда Апатоу. Назначить главным злодеем цыпленка с испанским акцентом. Сделать хеппи-эндом детской сказки удовлетворенную реплику отца главного героя «Хорошая должность!». Впрочем, стоит отвести завороженный взгляд от концепции и посмотреть на то, что конкретно вышло у продюсера «Гадкого я» и режиссера «Элвина и бурундуков», и настроение сразу портится. История, устало протискивающаяся сквозь типовые обручи семейного кинематографа — от разгрома в спальне до беготни по опасному конвейеру, разваливается на совершенно несмешные составные блоки и вызывает приступы удушья отсылами к малоприятным (а для нас еще и малознакомым) явлениям массовой культуры. Цыпленок-негодяй формулирует свои схожие в своей мегаломании с авторскими амбиции так: «Не хочу по-маленькому, хочу по-большому». Выходит же — и у цыпленка, и у авторов — просто по-глупому.